Белый маршал (Юрий Галич о Маннергейме)

[jan_pirx]

«Бѣлый маршалъ»

Къ 70-лѣтію фельдмаршала бар. Г. Маннергейма.

1.

4-го іюня вся Финляндія торжественно празднуетъ семидесятилѣтіе фельдмаршала Густава Маннергейма.

Въ портретной галлереѣ историческихъ лицъ текущей эпохи, финскій фельдмаршалъ занимаетъ видное мѣсто. Съ нимъ связано тѣснѣйшимъ образомъ начало борьбы за освобожденіе отъ краснаго ига, побѣдоносное завершеніе этой борьбы и свѣтлая страница политической независимости страны, ея мирнаго развитія и свободы.

Въ нашу задачу не входитъ разборъ стратегическихъ дѣйствій, стяжавшихъ фельдмаршалу репутацію искуснаго и счастливаго полководца. Настоящій очеркъ дѣлаетъ лишь попытку, на основаніи личныхъ встрѣчъ, продолжительнаго знакомства и цѣлаго ряда воспоминаній, дать эскизный портретъ этого выдаюшагося государственнаго и военнаго дѣятеля.

Баронъ Густавъ Карловичъ Маннергеймъ былъ достаточно яркой и колоритной фигурой уже тогда, безъ малаго полвѣка тому назадъ, когда закончивъ курсъ обученія въ фридрихсгамскомъ кадетскомъ корпусѣ и сдавъ университетскій экзаменъ, поступилъ въ Николаевское кавалерійское училище и въ 1889 году, выйдя въ кавалергарды, въ первый полкъ русской императорской гвардіи, началъ свою военную службу.

Судьба ворожила ему съ юныхъ лѣтъ. Добрая фея подкинула не мало цѣнныхъ подарковъ — здоровье, прекрасную внѣшность, звонкое имя, матеріальную независимость. Старые петербуржцы вспоминаютъ, разумѣется, представительнаго гвардейца, законодателя модъ, арбитра высшаго тона, обаятельнаго, неотразимаго сердцеѣда, блиставшаго на фонѣ великосвѣтскаго общества того времени, въ салонахъ, на балетныхъ премьерахъ, на фешенебельныхъ выставкахъ, въ бальныхъ залахъ царскихъ дворцовъ.

Кто изъ посѣтителей Михайловскаго манежа не любовался эффектными выступленіями молодого поручика на модныхъ конскихъ турнирахъ, когда на гнѣдой кобылицѣ «Лили» баронъ Маннергеймъ, счастливо лавируя въ лабиринтѣ разставленныхъ загородокъ, трипль-баровъ, херделей, каменныхъ стѣнокъ, подъ грохотъ рукоплесканій, заканчивалъ сложное испытаніе и удостаивался почетной награды?

А въ памяти до сихъ поръ крѣпко удерживается изображеніе одного изъ московскихъ коронаціонныхъ торжествъ 1895 г., на которомъ, по обѣимъ сторонамъ царскаго трона, въ блескѣ бѣлыхь мундировъ, алыхъ супервестовъ съ серебряною звѣздой, въ бѣлыхъ лосинахъ, въ высокихъ ботфортахъ, съ обнаженными палашами въ плечѣ стоятъ два шлемоносныхъ красавца-кавалергарда.

Однимъ изъ нихъ былъ поручикъ баронъ Маннергеймъ...

2.

Но проходитъ нѣсколько лѣть, блестящихъ лѣтъ службы въ кавалергардскомъ полку, собравшемъ цвѣтъ русской родовой знати и высшей аристократіи, и, въ результатѣ остраго конфликта съ командиромъ полка, генераломъ фонъ Грюнвальдомъ, штабсъ-ротмистръ баронъ Маннергеймъ, самолюбивый, рыцарски-гордый, независимый человѣкъ, съ сердечной горечью покидаетъ ряды кавалергардовъ.

Баронъ Маннергеймъ поступаетъ въ придворное конюшенное вѣдомство, но какъ на грѣхъ его возглавляетъ вскорѣ тотъ же генералъ Грюнвальдъ. Баронъ Маннергеймъ тотчасъ подаетъ рапортъ объ отчисленіи, и, въ чинѣ ротмистра гвардіи, какъ выдающійся ѣздокъ и спортсменъ, получаетъ новую службу въ учебномъ эскадронѣ офицерской кавалерійской школы.

Авторъ настоящаго очерка, съ особою яркостью, кажется, вплоть до мальчайшихъ деталей, припоминаетъ тѣ, сравнительно далекіе годы, когда по окончаніи академіи генеральнаго штаба, одновременно съ нимъ, но на различныхъ іерархическихъ и должностныхъ ступеняхъ, проходилъ службу въ старомъ вѣковомъ зданіи, овѣянномъ тѣнью свѣтлѣйшаго князя Таврическаго.

Запомнился навсегда огромный манежъ, скудно залитый электрическимъ свѣтомъ, галопирующіе вдоль стѣнъ десятка два всадниковъ, изъ унтеръ-офицерскаго отдѣла «наѣздниковъ», рослая, стройная, представительная фигура барона, стоящаго съ сигарой въ зубахъ, щелкающаго длиннымъ бичомъ, кидающаго съ легкимъ шведскимъ акцентомъ замѣчанія и команды:

— Вахрамѣевъ, каблукъ!

— Дорофеевъ, носокъ!

— Степаницынъ, дистанцію!

Неизвѣстно, на какой срокъ удержала бы въ своихъ стѣнахъ «Лошадиная Академія» будущаго фельдмаршала, если бы суровый богъ Марсъ не призвалъ его къ исполненію своихъ прямыхъ, кахъ бы предначертанныхъ самою судьбою, обязанностей...

3.

Наступаетъ 1904 годъ, годъ неожиданно вспыхнувшей русско-японской войны.

Какъ многіе гвардейскіе офицеры, энергичные, волевые, обуреваемые стремленіемъ испытать бранное счастье, баронъ Маннергеймъ добровольно разстается съ столицей, перебрасывается въ манчжурскія сопки, находитъ здѣсь свое истинное призваніе.

Въ составѣ отдѣльной кавалерійской бригады — какъ извѣстно, только два полка регулярной конницы были направлены на Дальній Востокъ — въ частности, въ рядахъ Нѣжинскаго драгунскаго полка, молодой подполковникъ проявляетъ мужество, находчивость, рѣшительную настойчивость. Ему приписываютъ рядъ смѣлыхъ развѣдокъ въ тылу противника. Его имя отмѣчается, между прочимъ, въ приказѣ главнокомандующаго, за первое донесеніе объ обходномъ движеніи арміи генерала Ноги.

Движеніе японской арміи, направленной послѣ паденія Портъ-Артура въ обходъ праваго фланга, имѣло исключительно серьезное значеніе, угрожающее тактическимъ окруженіемъ русскихъ войскъ. Операція эта, произведенная въ глубокой тайнѣ, была сюрпризомъ для русскихъ штабовъ. Первое донесеніе было воспринято съ недовѣріемъ — операція считалась совершенно невѣроятной. Рядъ подробныхъ донесеній выяснилъ полностью группировку и планы японцевъ.

Своевременная развѣдка сыграла крупную роль. Были приняты мѣры и, послѣ разыгравшихся мукденскихъ боевъ, русскія арміи, отступивъ въ полномъ порядкѣ, прочно обосновались на Сыпингайскихъ позиціяхъ.

Неудачная война подходила къ концу.

Произведенный въ полковники за боевыя отличія, баронъ Маннергеймъ спѣшитъ вернуться въ Россію. Онъ возвращается не совсѣмъ обычнымъ путемъ. Подобравъ небольшую партію изъ нѣсколькихъ офицеровъ и казаковъ, баронъ Маннергеймъ совершаетъ смѣлый конный рейдъ черезъ монгольскія степи, пустыню Гоби и Шамо, безводные солончаки Туркестана.

Вслѣдъ за тѣмъ, слѣдуетъ его назначеніе командиромъ 13 уланскаго Владимірскаго полка. Еще нѣсколько лѣтъ и карьера его достигаетъ расцвѣта.

Въ возрастѣ неполныхъ сорока лѣтъ, баронъ Маннергеймъ производится въ генералы, получаетъ въ командованіе полкъ гвардейскихъ варшавскихъ уланъ, жалуется въ царскую свиту...

4.

Наступаетъ эпоха великой войны. Генералъ Маннергеймъ начинаетъ ее во главѣ гвардейской кавалерійской бригады, обнаруживая тѣ же качества неустрашимаго, хладнокровнаго, рѣшительнаго начальника, соединяя пылкое сердце съ ледянымъ спокойствіемъ разума. Сила духа и нервы не измѣняютъ ему въ самой тревожной, въ самой драматической обстановкѣ.

Онъ неизмѣнно держится впереди. Въ конныхъ атакахъ ведетъ полки за собою. Въ стрѣлковомъ бою проявляеть ту же отвагу и ту же настойчивость, презирая опасность, появляясь въ стрѣлковыхъ цѣпяхъ во весь ростъ, закуривая сигару подъ градомъ рѣющихъ пуль, спокойнымъ и властнымъ тономъ отдавая распоряженія своему начальнику артиллеріи:

— Полковникъ Война-Панченко, приказываю открыть интенсивный огонь!

Судьба попрежнему счастливо оберегаеть его не только посреди обычныхъ житейскихъ рифовъ и скалъ, но и въ острой боевой обстановкѣ. Баронъ Маннергеймъ получаеть георгіевскій крестъ, производится въ генералъ-лейтенанты, вступаетъ въ командованіе 12 кавалерійской, извѣстной своею боевой доблестью, «калединской» дивизіей.

Тутъ, между прочимъ, вспоминается эпизодъ, связанный съ такъ называемымъ, «луцкимъ прорывомъ», когда армейской конницѣ, брошенной съ различныхъ участковъ южнаго фоонта, пришлось въ спѣшномъ порядкѣ затыкать брешь.

Полкъ Архангелогородскихь драгунъ, занимавшихъ опушку небольшой рощи, въ районѣ Русинова Берестечка, отбивалъ очередную атаку австрійцевъ. Густыя цѣпи противника, скашиваемыя ружейнымъ и пулеметнымъ огнемъ, продолжали вести наступленіе. Патроны подходили къ концу. Резервовъ не было никакихъ. Положеніе принимало угрожающій оборотъ.

Но въ послѣдній моментъ появилась неожиданная поддержка.

Гдѣ-то въ тылу заклубилась дорога, послышался топотъ, въ лучахъ заходившаго солнца засверкали клинки. То спѣшила 12 кавалерійская дивизія, двинутая «на выстрѣлы» по личной иниціативѣ начальника. И впереди, во главѣ авангарднаго эскадрона Бѣлгородскихъ уланъ, на взмыленномъ росломъ конѣ, съ неизмѣнной сигарой въ зубахъ, скакалъ начальникъ дивизіи, генералъ Маннергеймъ.

Онъ остановилъ лошадь, тепло поздоровался, предложилъ изложить обстановку. Онъ нѣсколько похудѣлъ, выглядѣлъ утомленнымъ, на породистомъ и красивомъ попрежнему, сильно загорѣвшемъ лицѣ, лежалъ отпечатокъ боевыхъ напряженій.

Спокойнымъ голосомъ генералъ отдалъ рядъ краткихъ распоряженій и двинулъ авангардный эскадронъ за собой.

Это была послѣдняя встрѣча...

Русская революція, съ ея кровавымъ разгуломъ низкихъ страстей, въ моментъ высшаго боевого напряженія, когда окончательное торжество надъ истощеннымъ противникомъ являлось вопросомъ ближайшаго времени, сорвала эту побѣду.

Генералъ Маннергеймъ, исполненный величайшаго отвращенія къ разбушевавшемуся хаосу, покидаетъ Россію, съ тѣмъ чтобы остановить красный потокъ, уже заливавшій предѣлы Финляндіи. Онъ не уклоняется отъ этой борьбы, не взирая на несоизмѣримое неравенство силъ, на общую растерянность передъ лицомъ грозной опасности.

Съ горстью сподвижниковъ, столь же отважныхъ, рѣшительныхъ, пламенныхъ бойцовъ-патріотовъ, собравъ и объединивъ всѣ здоровые элементы, генералъ Маннергеймъ оказываетъ не только рѣшительное противодѣйствіе, но рядомъ искусно проведенныхъ наступательныхъ операцій и молніеносныхъ ударовъ, сокрушаетъ противника и выбрасываетъ его изъ страны.

Въ этомъ главная заслуга фельдмаршала въ тѣ героическіе, роковые и одновременно яркіе дни, озаренные, по словамъ національнаго финскаго поэта, «блескомъ Густава».

Баронъ Маннергеймъ становится главой государства, принимаетъ дѣятельное участіе въ строительствѣ мирной жизни, закладываетъ устои независимой и свободной Финляндіи.

Его имя окружено ореоломъ чести и славы. Бывшій генералъ-губернаторскій замокъ является средоточіемъ политической, общественной, великосвѣтской жизни столицы. Устранившись отъ активной политической дѣятельности и сохраняя лишь руководство и наблюденіе надъ финскою арміей, фельдмаршалъ находитъ время для исполненія различныхъ обязанностей по высшему представительству. Годы щадятъ его, фельдмаршалъ полонъ прежней энергіи, бодрости, силы.

— Старый родъ возвращаетъ свой долгъ отечеству! — замѣтилъ въ своей рѣчи президентъ Свинхувудъ, на торжественномъ актѣ, въ день пожалованія фельдмаршалскаго жезла.

Таковъ, въ общихъ чертахъ, образъ бывшаго кавалергарда, барона Густава Карловича Маннергейма, сыгравшаго историческую роль въ дѣлѣ освобожденія финскаго народа отъ коммунистическаго ярма, образъ даровитаго и отважнаго полководца, «бѣлаго маршала» Суоми...

ЮРІЙ ГАЛИЧЪ.
("Сегодня", № 150, 3 июня 1937 (утренний выпуск))