Федор Владимирович Шлиппе. Автобиография. (1941—1946)

Далевиц. Май 1942 года. Хочу попытаться набросать для моих дорогих сыновей и внуков воспоминания из моей жизни. Может быть, кое-что из пережитого мною представит интерес, будет поучительным. Начну с того момента, когда меня еще не было на свете, что мне известно из рассказов родителей и моей крестной матери, тети Елены Карловны Галяшкиной.

Мама, когда ожидала меня, жила временно в Москве. Отец служил предводителем дворянства в Верейском уезде и часто бывал в разъездах. В отсутствие отца мама с его сестрою была в Большом театре. Выходя из театра, она испугалась взбесившихся лошадей, спрыгнула с довольно высокой ступени и, очевидно, получила какое-то внутреннее повреждение. Врачи настаивали на удалении плода. По приезде отца был приглашен на консультацию Станислав Онуфриевич Мальдзиневич, бывший фельдшер и акушер в Нара-Фоминском которому отец доверял. Он убедил родителей не подвергать мать операции. Это предложение было очень поддержано тетей Еленой Карловной. Третьего апреля по старому стилю 1873-го года мать благополучно разрешилась от бремени. Свет я увидел в Москве в Сытинском переулке в доме Мальдзиневича, где он со своей дочерью имел родовспомогательную клинику. Родители так были благодарны Станиславу Онуфриевичу и тете Леле, что просили их быть моими крестными родителями. Третьим был дядя Виктор Карлович Шлиппе. Дано мне было три имени: Федор, Виктор и Станислав.

Ребенком я был невероятно толст, так что маме как-то за границей в поезде посоветовали показывать меня за деньги. Был поэтому я и не очень подвижен. Моя старушка няня Матрена Петровна мне рассказывала, что во время прогулок я то и дело останавливался и говорил ей: «Няня, ты устала, посиди». Няня была тем человеком, к которому я в детстве испытывал чувство наибольшей привязанности. К ней я шел со всеми моими радостями и горестями и встречал всегда полное понимание и сердечный отклик. Доверчивые и нежные отношения к родителям стали развиваться позднее. Очень я любил и свою кормилицу Александру, крестьянку из села Таширова, которая в молодости, вероятно, была очень красива и до старости сохранила хорошие благородные черты лица, несмотря на то, что она под конец ослепла. Она была развитая умная женщина, с которой по житейским вопросам можно было по душам поговорить, так что я и взрослым охотно с ней беседовал.
Читать

Федор Владимирович Шлиппе. От революции до эмиграции.

Интересно, что встреча генералов Краснова и Власова состоялась в 1944 году в Далевице в доме последнего владельца усадьбы Бекасово Федора Владимировича Шлиппе.
"В германскую столицу «солидаристы» устремились с намерением использовать в своих целях возможности, которые открывались ходом войны на советской территории. Знакомились, конечно, и с живущими здесь эмигрантами первой волны. Некоторые НТСовцы, в их числе А. С. Казанцев, вошли в круг друзей и знакомых Федора Владимировича Шлиппе. От них в 1942 году впервые узнали и про генерала Власова, готового возглавить антисталинское русское освободительное движение — то, что впоследствии привело к созданию Русской освободительной армии (РОА) и Комитета освобождения народов России (КОНР). Вера в осуществимость такого сценария подкреплялась сочувствием ряда высших офицеров вермахта и даже отдельных министерских работников. Возникла иллюзия, что спасаясь от поражения, Гитлер вынужден будет отказаться от своей жестокой, колонизаторской политики на оккупированных территориях, а впоследствии и от захватнических планов, и признать Россию свободной, самостоятельной страной, состоящей с Германией в тесном союзе.
Ф. В. Шлиппе оказал этому движению посильную поддержку. В его далевицком доме в 1944 году произошла встреча генералов А. А. Власова и П. Н. Краснова, в результате которой казачий атаман не без труда дал согласие на переподчинение казачьего войска Верховному командующему РОА А. А. Власову. В КОНР Шлиппе вступил в качестве заместителя финансового отдела. Поставил свою подпись под Манифестом, в котором излагались цели борьбы Русской Освободительной Армии. Этот программный документ, в который вошли, среди прочих, идеи «солидаристов», был оглашен на открытии Комитета в Праге в ноябре 1944 года. Но исход войны был уже предрешен. В начале 1945 году Советская армия с боем приближалась к Берлину. Оставаться в Далевице семье Шлиппе было нельзя и в конце февраля, взяв лишь самое необходимое, они эвакуировались в составе всего КОНРа на юг Германии." (Российский Архив, том 17)

5.Х.47. Брюссель. Свыше двухсот рукописных страниц моих воспоминаний, охвативших революционный период и написанных мною под свежим еще впечатлением по водвороении в 1922 году в Далевиц под Берлином, к большому моему огорчению в той же нашей «Далевке» остались и, конечно, погибли во время нашего бегства в 1945 году. Прошли еще тревожные два года, в которые я не имел возможности сосредоточиться. Предполагавшееся кратковременное пребывание в Бельгии в силу некоторых обстоятельств затягивается на неопределенное время. Милейший Евгений Ад[ольфович?] Буткевич, бывший генеральный консул, а ныне представитель ИРО, любезно предоставил мне пишущую машинку, и вот я хочу попытаться восстановить в памяти хотя бы в самых общих чертах мои личные переживания того времени, учитывая, конечно, что они не могут быть столь подробны и не могут отличаться свежестью впечатлений.

Пишу в холостяцкой квартире по № 29 рю дю Корнет. Около нашей улицы имеется крохотная, утопающая в зелени и диком винограде уютная православная церковка, когда-то выстроенная из гаража для ныне уже упраздненного детского приюта. Теперь этот храм так, сам по себе, ни к какой из взаимно враждующих епархий, кажется, не принадлежит. Священник, монах, не обращая внимание на стоящие над ним верхи, чуть ли не ежедневно, для прихожан и себя служит Господу Богу, а служит службу длинную, монастырскую. Эта церковь, вероятно, и притянула в эту местность многих русских эмигрантов, с которыми часто приходится встречаться.

Особенно хороша Корнетовская уличка своей близостью к Журдановской площади, где ежедневно, не исключая воскресений и праздничных дней, происходит обильнейший базар, торгующий преимущественно продовольственными продуктами, но и текстильным и сапожным товаром. В 9 часов утра раскрываются палатки, а к 12 часам дня пустые лавки складываются и отвозятся. Днем же эта площадь, очищенная от мусора и тщательно вымытая, служит для всяких игр и представлений, а раз в год, всегда с 1-го октября, сюда наезжает на многих десятках грузовиков целый город балаганов, каруселей, тиров и других народных увеселений. Музыка тогда с утра до глубокой ночи играет непрерывно и одновременно самые разнообразные вещи в разных балаганах. Такова внешняя обстановка, при которой я возобновляю свой, если позволено так сказать, литературный труд. Как раз гремит музыка и слышен гомон веселой толпы.

(Читать)