Борис Чичибабин. Два стихотворения
May. 14th, 2014 12:42 am![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png)
СМУТНОЕ ВРЕМЯ
По деревням ходят деды, просят медные гроши. С полуночи лезут шведы, с юга - шпыни да шиши.
А в колосьях преют зерна, пахнет кладбищем земля. Поросли травою черной беспризорные поля.
На дорогах стынут трупы. Пропадает богатырь. В очарованные трубы трубит матушка-Сибирь.
На Литве звенят гитары. Тула точит топоры. На Дону живут татары. На Москве сидят воры.
Льнет к полячке русый рыцарь. Захмелела голова. На словах ты мастерица, вот на деле какова?..
Не кричит ночами петел, не румянится заря. Человечий пышный пепел гости возят за моря...
Знать, с великого похмелья завязалась канитель: то ли плаха, то ли келья, то ли брачная постель.
То ли к завтрему, быть может, воцарится новый тать... И никто нам не поможет. И не надо помогать.
1947
ПУТЕШЕСТВИЕ К ГОГОЛЮ
1
Как утешительно-тиха и как улыбчиво-лукава в лугов зеленые меха лицом склоненная Полтава.
Как одеяния чисты, как ясен свет, как звон негулок, как вся для медленных прогулок, а не для бешеной езды.
Здесь божья слава сердцу зрима. Я с ветром вею, с Ворсклой льюсь. Отсюда Гоголь видел Русь, а уж потом смотрел из Рима...
Хоть в пенье радужных керамик, в раю лошадок и цветов Остаться сердцем не готов, у старых лип усталый странник,-
но так нежна сия земля и так добра сия десница, что мне до смерти будут сниться Полтава, полдень, тополя.
Край небылиц, чей так целебен спасенный чудом от обнов реки, деревьев и домов под небо льющийся молебен.
Здесь сердце Гоголем полно и вслед за ним летит по склонам, где желтым, розовым, зеленым шуршит волшебное панно.
Для слуха рай и рай для глаза, откуда наш провинциал, напрягшись, вовремя попал на праздник русского рассказа.
Не впрок пойдет ему отъезд из вольнопесенных раздолий: сперва венец и капитолий, а там - безумие и крест.
Печаль полуночной чеканки коснется дикого чела. Одна утеха - Вечера на хуторе возле Диканьки...
Немилый край, недобрый час, на людях рожи нелюдские,- и Пушкин молвит, омрачась: - О Боже, как грустна Россия!..
Пора укладывать багаж. Трубит и скачет Медный всадник по душу барда. А пока ж он - пасечник, и солнце - в садик.
И я там был, и я там пил меда, текущие по хвое, где об утраченном покое поет украинский ампир...
2
А вдали от Полтавы, весельем забыт, где ночные деревья угрюмы и шатки, бедный-бедный андреевский Гоголь сидит на собачьей площадке.
Я за душу его всей душой помолюсь под прохладной листвой тополей и шелковиц но зовет его вечно Великая Русь от родимых околиц.
И зачем он на вечные веки ушел за жестокой звездой окаянной дорогой из веселых и тихих черешневых сел с Украины далекой?
В гефсиманскую ночь не моли, не проси: "Да минует меня эта жгучая чара",- никакие края не дарили Руси драгоценнее дара.
То в единственный раз через тысячу лет на серебряных крыльях ночных вдохновений в злую высь воспарил - не писательский, нет - мифотворческий гений...
Каждый раз мы приходим к нему на поклон, как приедем в столицу всемирной державы, где он сиднем сидит и путает ворон далеко от Полтавы.
Опаленному болью, ему одному не обидно ль, не холодно ль, не одиноко ль? Я, как ласточку, сердце его подниму. - Вы послушайте. Гоголь.
У любимой в ладонях из Ворсклы вода. Улыбнитесь, попейте-ка самую малость. Мы оттуда, где, ветрена и молода, Ваша речь начиналась.
Кони ждут. Колокольчик дрожит под дугой. Разбегаются люди - смешные козявки. Сам Сервантес Вас за руку взял, а другой Вы касаетесь Кафки.
Вам Италию видно. И Волга видна. И Гремит наша тройка по утренней рани. Кони жаркие ржут. Плачет мать. И струна зазвенела в тумане...
Он ни слова в ответ, ни жилец, ни мертвец. Только тень наклонилась, горька и горбата, словно с милой Диканьки повеял чабрец и дошло до Арбата...
За овитое терньями сердце волхва, за тоску, от которой вас Боже избави, до полынной земли, Петербург и Москва, поклонитесь Полтаве.
1973
PS. Закрыл часть записей об Украине... Не могу согласиться с эренбурговской лексикой некоторых дружественных сайтов...