Граф Александр Салтыков. "Дворянин" Павлов

[jan_pirx]

„Дворянинъ“ Павловъ

Быстро вымираетъ старая Россія.

Въ субботу, 31-го января, скоропостижно скончался въ Ванвѣ, подъ Парижемъ, Николай Алексѣевичъ Павловъ, знаменитый въ свое время «дворянинъ Павловъ» и даровитѣйшій русскій человѣкъ.

Спектръ талантовъ покойнаго напоминалъ широко раскрытый вѣеръ: онъ былъ выдающимся хозяиномъ-организаторомъ, видною величиною дворянскихъ и земскихъ собраній, выдающимся дѣятелемъ Земскаго Отдѣла М. В. Д., интереснымъ писателемъ и природнымъ ораторомъ. И вдобавокъ — человѣкомъ сильнаго личнаго обаянія.

Это обаяніе, это личное воздѣйствіе на окружаюшихъ, — сказывались прежде всего, въ его дѣятельности, какъ помѣщика. Онъ былъ чрезвычайно популяренъ въ своей округѣ (въ Саратовской и Тамбовской губерніяхъ), т. е. именно среди крестьянъ. И не вслѣдствіе какой либо своей «филантропіи» — вѣдь крестьяне именно ея то и не любили — а вслѣдствіе своего глубокаго знанія народной психологіи, нѣкоего въ нее проникновенія и основного своего созвучія съ народною стихіей. Эти то черты, въ соединеніи съ личнымъ его обаяніемъ, а не только его положеніе, какъ крупнаго землевладѣльца, — и дѣлали его дѣйствительнымъ «хозяиномъ» всей его округи... Что касается личнаго своего хозяйства, то онъ былъ въ немъ поэтомъ. Но это то и значить, что онъ былъ въ немъ — какъ и поэтъ въ своей поэзіи необыкновенно трезвъ. Онъ отлично понималъ «хозяйскій расчетъ». И это, конечно, также содѣйствовало его популярности среди крестьянъ...

Дворянинъ стараго рода, онъ сталъ «дворяниномь» (въ кавычкахъ) съ техъ поръ, какъ сталъ подписывать этимъ именемъ свои статьи въ «Московскихъ Вѣдомостяхъ». Но онъ былъ куда менѣе популяренъ въ дворянскихъ и земскихъ кругахъ, чѣмъ среди своихъ крестьянъ. Въ этихъ кругахъ онъ всегда находилъ, если и не прямыхъ враговъ, то ядовитыхъ критиковъ, вообще, людей, относившихся съ усмѣшкою къ его стремленіямъ и дѣятельности... Не вполне «оцѣненъ» былъ Павловъ и въ Петербургѣ, т. е. въ рядахъ государственной службы, этого исконнаго и подлиннаго «народнаго представительства» Россіи, бывшаго ареною политической борьбы не менѣе яркой и упорной, чемъ борьба парламентская, но, можетъ быть, болѣе содержательной, чѣмъ послѣдняя. И какъ разъ личность и жизнь Павлова вскрываютъ, сколь мало было, въ нѣкоторомъ смыслѣ, «бюрократическаго» въ нашей бюрократіи...

Одно время его слава гремѣла. Пусть эта слава была нѣсколько специфическая и пусть гремѣла она въ нѣсколько специфическихъ кругахъ, но былъ моментъ (въ 1905—1906 годахъ), когда онъ могъ выйти и на болѣе широкую дорогу. Но онъ былъ увлечевъ отъ нея въ сторону — личною своею судьбою... Съ техъ поръ и началось медленное «умираніе» Павлова, подталкиваемое и давнею болезнью сердца....

Онъ былъ ораторомъ Божьею милостью, — однимъ изъ лучшихъ русскихъ ораторовъ. Онъ имѣлъ для этого всѣ данныя: яркую и образную рѣчь, красивый жесгь, страстный порывъ въ соединеніи съ необыкновенною чуткостью, чрезвычайно счастливую внѣшность... Порядокъ комиссіоннаго обсужденія не былъ его сферой. Даже аудиторія въ 200—300 человѣкъ не раскрывала мѣры его ораторскаго таланта, напоминавшаго таковой же Родичева. Павлова надо было слушать въ многотысячной толпѣ (какъ, напр., въ Московскомъ епархіальномъ домѣ, въ 1905 году).

Онъ, конечно, былъ болѣе ораторомъ, чемъ писателемъ. Но все же его «Записки сельскаго хозяина» останутся, несмотря на нѣкоторыя досадныя длинноты и частыя повторенія, интереснѣйшею книгою. Не говоря уже о многихъ ея оригинальныхъ точкахъ зрѣнія, она — цѣннѣйшій документъ для познанія русской деревни передъ войною и революціей. Эту книгу можно сблизить съ «Нашимъ преступленіемъ» Родіонова — пусть она и подходить къ проблемѣ русской деревни съ иной стороны и беретъ ее въ иномъ разрѣзѣ.

Уже въ эмиграціи, уже одною ногою въ могилѣ, Павловъ увлекся художественнымъ творчествомъ. Оно не прибавило лавровъ къ его недоплетенному венку... Но и оно обнаружило неукротимость его страстной, вѣчно стремившейся къ творчеству и выявленію, натуры. И оно свидѣтельствуетъ о необыкновенной широтѣ діапазона этого даровитаго русскаго человѣка эпохи нашего безвременья.

Александръ Салтыковъ.

(«Возрожденіе» Томъ 6 № 2075, 6 февраля 1931.)