Трианон

[В этой главе Николай Алексеевич излагает вынашиваемые десятилетиями планы по будущему государственному устройству России]

VI.

Такимъ было положеніе, когда поѣздъ Наслѣдника подходилъ къ Томску.

Наканунѣ вечеромъ, въ поѣздѣ, Акимъ Петровичъ бесѣдовалъ съ окружающими Наслѣдника. Въ этотъ разъ Акимъ Петровичъ былъ разговорчивъ и посвящалъ друзей въ нѣкоторые планы Наслѣдника; всѣ они были близки къ Наслѣднику, нерѣдко бесѣдовали съ нимъ, но зналъ его одинъ, неразлучный съ нимъ, Акимъ Петровичъ.

— Образованный ли онъ человѣкъ, спрашиваете вы меня, — задумчиво говорилъ старикъ. — И да, и нѣтъ. Его образованіе среднее и... не закончеі-шое.

— Но онъ много читалъ, изучалъ? — спросилъ пріѣхавшій изъ арміи Александръ Валерьяновичъ.

— Читалъ много, но изучалъ слабо. Послѣдній годъ онъ много работалъ. Способенъ онъ очень. Знаетъ финансовое право и исторію финансовой политики Англіи, и прошлую — Россіи. Отлично знаетъ исторію и нашу, и европейскую, и, оригинально то, что онъ всегда сравниваетъ эти исторіи по эпохамъ.

— Сколько областей полагаетъ Наслѣдникъ? — спросилъ Петренко.

— Семь, кромѣ казачьихъ, Степныхъ, Сибирскихъ и инородческихъ. Онѣ видятся такъ: Московская: губ. Смоленская, Ярославская, Костромская, Калужская, Нижегородская, Владимірская и Московская.

Серединная: Тульская, Орловская, Рязанская, Курская, Тамбовская, Воронежская и Пензенская.

Украинская: Кіевская, Волынская, Подольская, Полтавская, Черниговская, Харьковская.

Новороссійская: Херсонская, Екатеринославская, Ставропольская, Таврическая, Черноморская и Бессарабская...

— Ого! — раздался чей-то голосъ, — значитъ война...

— Да, война неизбѣжна. Бессарабія и части Волыни и Подоліи будутъ наши! — вѣско отвѣтилъ Акимъ Петровичъ и продолжалъ:

— Дальше идутъ: Волжская: Саратовская, Симбирская, Самарская, Оренбургская, Астраханская и Уральская.

Волжско-Камская: Казанская, Вологодская, Вятская, Уфимская и Пермская.

Петровская: Новгородская, Псковская, Олонецкая, Архангельская, Тверская и Петербургская.

О прирѣзкахъ Минской, Могилевской и другихъ частей скажу послѣ...

Слѣдующія — Донскіе, Кубанскіе и Терскіе казаки объединяются по ихъ волѣ въ одну область или останутся по старому. Далѣе — Кавказъ и степныхъ двѣ: Акмолинская и Тургайская, и вторая — Семирѣчье и Ceмипалатинскъ. Сибирскихъ видятся пока три: Томская и Тобольская; вторая — Енисейская, Иркутская и Забайкальская и третья группа — Якутская, Амурская и Приморская. Перестроенія, конечно, будутъ географическія. Всего 12 областей, кромѣ Кавказа, казаковъ и Средне-Азіатской съ Ташкентомъ: Закаспій, С. Дарья, Самаркандъ, Ферганъ, Туркестанъ и ханства.

Старый и жестокій результатъ пропаганды и натравливанья общества сидѣлъ еще въ головахъ многихъ, и разубѣждать не стоило. Были ли довольны крестьянскія депутаціи или недовольны, сказать было трудно. Но слова Наслѣдника всѣмъ запомнились, особенно, когда онъ сказалъ:

— Я иду къ народу, a не отъ народа. Если народъ меня приметъ, я не поступлюсь своей властью перваго надъ народомъ и въ средѣ его. Никто меня не купитъ, и въ законѣ я буду равенъ со всѣми и равенъ ко всѣмъ.

———

Несравненную энергію проявляли командующій арміями К. и состоявшій при немъ Александръ Валерьяновичъ. Въ одинъ мѣсяцъ составъ арміи увеличился почти вдвое. Бѣжавшіе изъ рядовъ солдаты-большевики, попадали подъ народный судъ. Часть ихъ вела партіями партизанскіе, воровскіе бои и набѣги. Послѣдняя красная армія отступала къ Петербургу. Сборныя, сдававшіяся части формировались К. въ новые корпуса и направлялись на Польскую и Румынскую границу. По слухамъ, флотъ выкинулъ Андреевскій флагъ, крейсируя около Кронштадта, который колебался, боясь еще засѣвшихъ тамъ коммунистовъ.

К. перемѣшалъ составъ частей до неузнаваемости. Порѣдѣвшіе офицерскіе кадры реформировались унтеръ-офицерами. Форма измѣнена не была; сняты были лишь всѣ красныя и шутовскія отличія.

Опираясь на свой крестьянскій союзъ и сдѣлавъ одно громадное собраніе, сказавъ рѣчь, Петренко прочелъ возваніе правителя. Въ немъ говорилось, что Малороссія — родина Россіи, ставшая потомъ ея же сильнѣйшей окраиной и что Россія безъ нея, какъ и Малороссія безъ Россіи существовать не могутъ. «Народъ Украины долженъ помнить, что отдѣленный отъ Россіи, — онъ потерялъ бы право на русскія въ Сибири и степяхъ земли, въ которой все будущее малороссовъ. Пусть скажутъ вамъ поляки и бѣлоруссы — каково имъ лишиться права на Сибирскія земли»...

Послѣдняя фраза ошеломила не думавшихъ объ этомъ раньше крестьянъ, лучшихъ съ поконъ вѣковъ переселенцевъ, — и мысль эта подхвачена была всѣмъ населеніемъ. Самостійники притихли, a появившіеся изъ Праги, Берлина и Парижа свои и иностранные агенты пропаганды независимой Украины теряли почву и съ опаской прислушивались къ угрозамъ крестьянъ, желавшихъ единой Россіи.

Откровеннѣе всѣхъ встали за Царя, за Соборъ и за старые порядки казачьи области. Станицы вооружались и шумно праздновали приближеніе дня Собора. Большевики были жестоко перебиты. Захватчики казачьихъ земель выгнаны. Донская республиканская партія была слаба, и во главѣ казачьяго движенія на югѣ стояли — кубанцы, a на востокѣ — всѣ сибирскія и степныя казачьи области.

Безъ всякихъ осложненій за Наслѣдника поднимался Крымъ, и отовсюду доходили слухи о ликованіи всѣхъ мусульманскихъ народностей, какъ Черноморскихъ, такъ и Каспійскихъ и восточно-степныхъ. Бунтъ въ Крыму длился три дня, во время выселенія евреевъ-переселенцевъ.

Правитель былъ освѣдомленъ, что Польша, Румынія и даже Югославія — находятся въ какихъ-то переговорахъ съ новой коалиціей Англіи и Германіи. Тревожны были слухи и съ Босфора.

Эта коалиція хотѣла отъ чего-то страховаться. Отъ чего? — правитель еще не зналъ, но счелъ полезнымъ и самъ страховать Россію со стороны запада. Безъ дипломатіи онъ былъ спокоенъ и надѣялся не на переговоры — a на силу...

Наступали дни развязки, и заботясь о границахъ запада, — правитель торопилъ К. покончить съ остатками арміи большевиковъ. Они медленно, но отступали отъ Твери, въ линіи Бологое-Петербургъ...

Въ подкрѣпленіе первой сибирской арміи, К. направилъ туда же два корпуса, въ томъ числѣ — добровольческую бѣженскую дивизію...

Наказомъ утверждались начальники войскъ, произведшихъ въ арміи переворотъ. Часть ихъ вызывалась въ Смоленскъ на совѣщаніе.

Опредѣлялся порядокъ губернскихъ выборовъ въ Соборъ и объявлялся съѣздъ выборныхъ въ Москву къ 28-му апрѣля.

Никакого паѳоса и никакихъ призывовъ наказъ не содержалъ; тонъ его былъ рѣзкій, дѣловой. Любители пышныхъ фразъ и паѳоса были разочарованы. Зато народъ, на 5-й день появленія указа, поднялся на дыбы, и въ деревняхъ все заходило ходуномъ. Всѣ повалили въ помѣщенія новыхъ совѣтовъ, перечитывали списки выборныхъ первой куріи, торопили ихъ въ губернію, составляли охранительные отряды. О Наслѣдникѣ говорили осторожно и главный интересъ былъ къ Собору. Въ народѣ забродили были и темные слухи: будто двухсотъ-тысячная армія красныхъ, отступившая было къ Твери, опять идетъ на Москву; будто убиты правитель и Наслѣдникъ, и многіе увѣряли, что Германія опять вступилась за большевиковъ. Но въ этотъ разъ всѣ слухи не только не убивали духъ народа, но наоборотъ, поднимали его къ желанію Собора. Злобное преслѣдованіе большевиковъ усилилось...

Телеграфъ, окончательно взятый въ руки правителемъ, извѣстилъ о назначеніи командующимъ арміями полковника К., извѣстнаго въ прежней арміи и отличившагося y большевиковъ въ Польскій походъ 1920 года.

К., продолжая образовывать три массива армій, выдѣлилъ сто тысячъ сабель въ карательныя части, которыя съ составами полевыхъ судовъ спѣшно направлялись въ мѣстности не повинующіяся правителю. Вторая армія, въ которую влились отряды прибывшихъ изъ за границы бѣженцевъ, подступала отъ Смоленска къ Москвѣ, около которой держались разрозненные большевики...

— Вы правы, Государь, не бояться оставшихся. Ихъ будетъ мало, остальные каются. Другіе бѣгутъ. Вотъ депеши изъ Москвы, Воронежа, Рязани, Полтавы, — бѣгство паническое... но не всѣ спасаются. Многихъ ловятъ по дорогѣ... Само населеніе перехватываетъ бѣглецовъ, стремящихся скрыться черезъ Черное море...

Наслѣдникъ не могъ дальше продолжать разговора и жестомъ предложилъ правителю удалиться...